Быль.Настоящая.

[harris-son]

             Медвежатники.

  Случилось это, прилично времени назад. Главных участников событий уже и  в живых-то почти  не осталось.
Но сам   случай  действительно имел место быть. Рассказанный не раз его участниками, правда, каждым по-разному,   ещё долго будет вызывать  смех или просто улыбку. 
  Так вот.
Прослышал один из наших односельчан про чудодейственные свойства медвежьей желчи. Дескать, «от всех, буквально недугов, она – первейшее средство. Ну, просто - с  Того  Света, способна болящего человека вытащить. И  добыть-то её в наших, в общем-то, таёжных условиях, просто пара пустяков. Медведи  по берегам нерестовых речек, чуть ли не табунами разгуливают. Главное – на это доброе дело, добычу желчи, напарников надёжных завербовать. Да и здесь, всё легче - лёгкого. Петровича, к примеру, взять. У него и трёхлинейка, чуть ли не именная, имеется. Самая, что не наесть – в законе. И мужик он – тёртый, рыбнадзором, всё же, столько лет работает. Второго, можно Гришку – аборигена местного, гиляка,  одним словом. Они всё ж, как не крути – прирождённые  таёжники. Помоложе бы кого – добычу-то вытаскивать к дороге. Так соседа  Андрюху уговорю, он, правда,  дурак известный, особенно, когда пьяный. Но зато – здоровый как тот, на кого охотиться пойдём. Ну и сам, понятное дело. Хоть   вместо одной ноги и протез, получше некоторых других  на ногах стою.»
   Так рассуждал дядя Гриша, мужчина  пусть и в летах, но невероятно неуёмного характера, человек. Как он и полагал, отказников от рискового предприятия не случилось. Его веские доводы, относительно желчи чудодейственной, да и мясца дармового,  возражений у волонтёров не имели. Правда, все, кроме гиляка Гришки, не преминули озвучить сомнения, по поводу охоты на медведя с протезом, вместо ноги, но он быстро пресёк всякие глупые высказывания.  Для детальной разборки плана по захвату мяса и ливера у когтистого и зубастого их владельца, решено было собраться у Петровича в баньке. Немаловажную роль сыграло и то, что без бутылки самогона, Петрович в баню не заходил принципиально. С пунктуальностью, достойной самой высокой похвалы, концессионеры, в назначенный час  встретились в оговоренном месте. Приняв «по маленькой», распределили, кто за какой предмет охотницкого инвентаря ответственен. Петлю сладить, вызвался  руководитель экспедиции – дядя Гриша. Слегка уже пьяненький Петрович, для демонстрации боевой мощи, принес из дома «винторез» времён Брусиловского прорыва, с напрочь истертым воронением, но к чести хозяина, идеально вычищенным и смазанным. Патронов к ветеранистому оружию, оказалось всего два. Это вызвало, было неодобрительные «реплики из зала»,  но разгоряченный самогонкой и  психологическим воздействием оружия, находящегося  у него в руках, владелец зала заседаний и «винтаря», мгновенно убедил всех, что настоящему стрелку и одного патрона – за глаза.
- А кто не верит – становись на сто метров, враз, на выбор, любое ухо прострелю!
Более весомый аргумент и придумать было сложно.
  Андрюха, закурив вонючую «Любительскую» папироску, важно изрёк, что для такого дела, у него имеется очень хороший рюкзак, в который медведь целиком, без труда поместится.
    А дитя природы  Гришка, по обыкновению своему – промолчал. Из него, даже пьяненького, клещами слова не вытащить.
Выступать решили завтра. Пятница, во-первых.
-  Петлю поставим, ночь переждём, а утром с добычей, аккурат к бане и поспеем. А, во-вторых – чего время-то тянуть.
И обговорив ещё кое-какие специфические мелочи – больше пол-литра на нос, с собой не брать, а так же допив бутылку – разошлись.
   На следующий день, с утра пораньше, на двух мотоциклах:  «Ирбите» - личной собственности и видимо, ровеснике Петровича, а так же  на дяди Гришиной  «Планете», бригада выдвинулась  на опасный, но настоящий,  мужицкий  промысел. До места добрались без происшествий и позиция для установки петли, как на заказ, нашлась – тропа, вся в свежих медвежьих следах и таких же кучах, да, ещё и на противоположном берегу речки. Исключительно удобная позиция. В общем – добыча  почти, что в кармане. Тьфу! В Андрюхином безразмерном рюкзаке. Остаётся только дождаться  завтрашнего утра. А уж тогда, острый глаз Петровича и невероятная убойность его орудия, поставят в начатом деле кровавую точку. Ружья-то и всех остальных, понятно, при себе были, но разве можно сравнить какой-то гладкоствол с нарезкой Мосинского «винтаря»?
   На том порешив, отправились в зимовьё - ждать. Как и требует специфика, подобного рода, промысла. А ждать и догонять,  известно – гиблое дело. Хорошо, водка есть, под неё беседа любая протекает, как ручеёк. Да и время проходит – час, как минута. Главное – сильно не увлекаться, потому как,  утром, с рассветом – на дело! Ну так, все ж, люди взрослые, с понятием.
  И произошло всё так, как и обязано было произойти – пока все запасы не выжрали, а их оказалось несколько больше, чем договаривались ( Андрюха, сволочь, целых четыре бутылки прихватил), не успокоились. А утром, с опухшими рожами, с застывшими, чугунными мозгами, когда солнце было уже, ой как высоко, попёрлись проверять снасть. А тут ещё беда с Андрюхой случилась, видно много вчера талы - сырой рыбы с солью и перцем, которой в основном и закусывали, съел. Одним словом, пока собирались – раз пять в кусты бегал. А так как, одет он был в комбинезон, то каждый забег сопровождался  матюгами, в адрес дурака, придумавшего такую одёжу. Наконец, двинулись.
   У-ух, ты! В том месте, где вчера ставили петлю, все было перерыто и вздыблено, а в петле, привязанной к елке, сидел медведь. Присутствовал здесь он, видимо, давно. Потому что   реакцией на приближающихся добытчиков, был не рёв, а  хрип, исторгаемый им из клыкастой  пасти. Медведик, попался не такой уж и большой, но и не малый вовсе. Проведённый экстренный совет, постановил: основные силы, главный стрелок – Петрович, дядя Гриша и Андрюха, остаются на этом берегу, а таёжный мужик Гришка, переходит речку и после смертоносного выстрела Петровича, если потребуется, добивает дичь. Но, как безапелляционно заявил Петрович, в этом не будет обходимости.
- Я ему в башку садану!
Так и поступили.
   Медведь, видимо почуяв, что против него замышляется недоброе, всеми лапами уперся в  землю и натянул трос как струну, стараясь его порвать   . Как вдруг, в самый момент, когда  уже  приклад упёрся в плечо, а ствол винтовки нашаривал убойное место, Андрюха издал некультурный звук и помчался за деревья, на ходу стягивая комбинезон.
- Вот, зараза -  вознегодовали подельники.
- В такой ответственный момент и ...! Прям -  под руку!
   Ствол опять нацелился в сторону зверя. Но выпитое накануне, ощутимо давало о себе знать. Никак не совмещались в одну линию  голова медведя, мушка и прорезь. На выручку стрелку пришёл дядя Гриша.
- А ты на мою горбушку облокотись!
Предложил он, и, упёршись руками в колено и протез, округлил спину.
Теперь ствол винтовки, наконец-то, перестал рыскать из стороны в сторону.
-Замри!
Рявкнул Петрович и нажал на спуск. Но, видимо,  от его крика, а может с похмелья, дядя Гриша слегка вздрогнул, и винтовка, бабахнув у него над ухом, изрыгнула свой смертоносный заряд, значительно ниже цели, подняв перед медведем фонтанчик земли.
Не мешкая, Петрович лихо передернул затвор, не обращая внимания на скулёж дяди Гриши, оглушённого громом выстрела и контуженного ударной волной,  саданул вторым  и последим патроном.
    Что было потом – невозможно передать словами!
Пуля-дура, по невероятному стечению обстоятельств, измудрилась попасть именно в трос. А так как была выпущена из легендарного, овеянного чуть ли не вековой славой,  оружия, перебила его как нитку.
Медведь, до того удерживаемый натянутым тросом, а теперь внезапно освободившийся, сначала завалился назад, а потом, издав громоподобный рёв, с обрывком троса на шее, бросился наутёк.
Но этого, добытчики уже видеть не могли. Потому как, подсознательно уловив, что зверюга свободен, позорно бросили оружие и,  не разбирая дороги, напрочь забыв об остальных членах заготовительной бригады, задали стрекача, чем и прославили свою экспедицию, можно сказать на века. Как рассказывал многими годами позже, дядя Гриша, он и в молодости, с ещё здоровыми  обеими ногами, так быстро не бегал.
Андрюха, сидевший за елкой, всего этого понятно, видеть не мог, не мог он так же, предположить такого стремительного отступления напарников. А потому, услышав два, подряд прозвучавших выстрела, а потом  рев зверя и треск у себя за спиной, мысль в его похмельной голове, могла созреть только одна.
    Медведище!  Задерёт! Бежа-а-ать!!!
А как бежать-то в спущенном до колен комбинезоне, кроме как на карачках? Так  в начале и побежал. Да ещё и заорал во всю глотку, придав этим ещё большее ускорение, мчавшимся впереди старшим товарищам. Если бы не рвущиеся от бега, прокуренные лёгкие, наверное, далеко бы вся троица улапотила. Первым, по причине возраста, выдохся Петрович. Со стоном: «Чёрт с тобой – сжирай!» - он повалился на мох. Однако жрать его никто не стал, а вот рядом с ним бухнулся дядя Гриша. А ещё через минуту, непостижимым образом  их, учуяв, присоединился к ним  Андрюха, с  комбезом, натянутым уже до пояса, и принесший вместе с собой не особо приятный запах. Боясь смотреть друг другу в глаза, некоторое время вся компания, бесстыжим образом дезертировавшая с поля боя, молчала. Потом, Петрович, каким-то бесцветным, потерянным  голосом произнёс:
- А как же Гришка-то?   ...
А что Гришка?  Гришка, как обычно невозмутимо, стоял за деревом, удобно разместив стволы ружья на ветке, и созерцал разворачивающуюся на его глазах драму. Медведя он совершенно не боялся, так как имел их на своём счету не один десяток убиенными. А удивило его, вовсе не бегство компаньонов, это ещё можно было объяснить, а медведя, до крайности разозлённого сиденьем в петле и имевшего полное право на возмездие. Стрелять по убегающему  зверю было глупо, а идти его, разъяренного, искать в тайге – ещё глупее. И поэтому, переправившись назад, через речку и собрав брошенное подельниками оружие, Дитя природы, Гришка, потопал назад в зимовьё, ждать, когда объявятся беглецы.
  А они, вернувшись в первоначальную точку своего позорного бегства, и не докричавшись Гришку, поначалу решили, что медведь его всё-таки сожрал, но, не обнаружив ружей, быстренько сориентировались в обстановке.
-Не медведь же их похитил – значит, жив, курилка, Гришка.
Вот только, как же ему на глаза-то показываться? Бросили, мужика одного, на растерзанье. Такое не прощается. Или, чтоб зла не держал, водкой, до самой гробовой доски, поить положено. Сговорились так: придём, повинимся перед Гришкой, пусть хоть каждому в морду даст. Но только не рассказывает в посёлке, об их малодушии.
  Но праведного Гришкиного гнева, они так и не испытали на себе. Видно, умаявшись ждать, дитя природы, гиляк по национальности, Григорий, мирно спал на нарах. А на печке, стояли горячие ещё, полный котелок с ухой, и чайник, с дегтярного цвета, чаем.
   Гришка, понятное дело, был, по своему обыкновению, нем как рыба. А огласке, эту историю, первым предал дядя Гриша. Года через два.  Потом и Андрюха с Петровичем в откровения пустились,  правда, каждый из них, рассказывая свой вариант происшедшего, выставлял себя в наиболее лучшем свете.